Гостевой блог: египетский взгляд на запрет книг в Америке
Posted: Wed Jul 09, 2025 7:11 am
Хасан Саид — студент третьего курса юридического факультета Университета Санта-Клары. Он родился и вырос в Каире, Египет, и в настоящее время проходит стажировку в Интернет-архиве в весеннем семестре.
Мне было четырнадцать лет, когда я наблюдал за египетской революцией, разворачивавшейся на моих глазах. Одним из главных протестов людей была степень цензуры, которой они подвергались. Запреты книг, в частности, были данные телеграммы в течение многих десятилетий, предшествовавших революции. Интересно, что спустя одиннадцать лет после революции я вижу те же аргументы, которые египетское правительство приводило в Египте в пользу запретов книг, введенных здесь, в Америке, местными школьными советами и политиками. Мой опыт научил меня, что, независимо от содержания, запрет книг вреден, поскольку он ослабляет демократический процесс и препятствует сплочению общества.
Египетское правительство широко запрещало книги во второй половине XX века. Власть имущие выступали за необходимость усиления родительского и образовательного контроля. Они также приводили аргументы, сосредоточенные на влиянии некоторых книг на поляризацию общества по расовым, политическим, религиозным или половым признакам, и на важности поддержания общественного порядка и приличия. Книги, затрагивающие политические и религиозные темы, запрещались чаще всего, включая роман лауреата Нобелевской премии Нагиба Махфуза . Таким образом, результатом запрета книг стала революция – много лет спустя. По сути, революция была объединением, казалось бы, неопределённого народа, расколотого по социальным, религиозным и политическим взглядам, объединившегося для преодоления последствий более чем полувековых бедствий. А именно, последствий невозможности обсуждать актуальные и уместные идеи и проблемы – побочного эффекта запрета книг.
Заканчивая последний семестр на юридическом факультете, я вижу параллели между тем, что произошло в Египте, и тем, что происходит в Америке: люди, расколотые по политическим, социальным, а иногда и религиозным взглядам. Они разделены по вопросам, которые возникли отчасти из-за дискриминации, жестокости полиции, а в последнее время и особенно остро – запрета книг.
Во Флориде школа изъяла 16 книг, ожидающих рассмотрения, потому что они содержали «непристойный материал», включая «Бегущий за ветром» Халеда Хоссейни и «Возлюбленная» Тони Моррисон. В Вашингтоне школьный округ изъял книгу Харпер Ли «Убить пересмешника» из-за изображения расовых отношений и использования расистской лексики. А в прошлом месяце школьный совет в Теннесси единогласно проголосовал за запрет «Мауса», графического романа о Холокосте, удостоенного Пулитцеровской премии. Школьный совет утверждал, что эту книгу нельзя изучать в классах, потому что она содержит материал, неподходящий для учащихся, в частности, из-за «необоснованного использования ненормативной лексики и наготы, а также изображения насилия и самоубийства». Другими словами, люди и местные органы власти приводят те же аргументы, которые я слышал в детстве, поддерживая запреты книг. В частности, они подчеркивают необходимость усиления родительского контроля, неуместность обсуждения сексуальности и опасность дебатов о расе. Те же пагубные последствия, что я видел в Египте, я вижу и здесь: запрет книг ослабляет демократический процесс и препятствует тому, чтобы общество стало менее толерантным и сплоченным.
Мне было четырнадцать лет, когда я наблюдал за египетской революцией, разворачивавшейся на моих глазах. Одним из главных протестов людей была степень цензуры, которой они подвергались. Запреты книг, в частности, были данные телеграммы в течение многих десятилетий, предшествовавших революции. Интересно, что спустя одиннадцать лет после революции я вижу те же аргументы, которые египетское правительство приводило в Египте в пользу запретов книг, введенных здесь, в Америке, местными школьными советами и политиками. Мой опыт научил меня, что, независимо от содержания, запрет книг вреден, поскольку он ослабляет демократический процесс и препятствует сплочению общества.
Египетское правительство широко запрещало книги во второй половине XX века. Власть имущие выступали за необходимость усиления родительского и образовательного контроля. Они также приводили аргументы, сосредоточенные на влиянии некоторых книг на поляризацию общества по расовым, политическим, религиозным или половым признакам, и на важности поддержания общественного порядка и приличия. Книги, затрагивающие политические и религиозные темы, запрещались чаще всего, включая роман лауреата Нобелевской премии Нагиба Махфуза . Таким образом, результатом запрета книг стала революция – много лет спустя. По сути, революция была объединением, казалось бы, неопределённого народа, расколотого по социальным, религиозным и политическим взглядам, объединившегося для преодоления последствий более чем полувековых бедствий. А именно, последствий невозможности обсуждать актуальные и уместные идеи и проблемы – побочного эффекта запрета книг.
Заканчивая последний семестр на юридическом факультете, я вижу параллели между тем, что произошло в Египте, и тем, что происходит в Америке: люди, расколотые по политическим, социальным, а иногда и религиозным взглядам. Они разделены по вопросам, которые возникли отчасти из-за дискриминации, жестокости полиции, а в последнее время и особенно остро – запрета книг.
Во Флориде школа изъяла 16 книг, ожидающих рассмотрения, потому что они содержали «непристойный материал», включая «Бегущий за ветром» Халеда Хоссейни и «Возлюбленная» Тони Моррисон. В Вашингтоне школьный округ изъял книгу Харпер Ли «Убить пересмешника» из-за изображения расовых отношений и использования расистской лексики. А в прошлом месяце школьный совет в Теннесси единогласно проголосовал за запрет «Мауса», графического романа о Холокосте, удостоенного Пулитцеровской премии. Школьный совет утверждал, что эту книгу нельзя изучать в классах, потому что она содержит материал, неподходящий для учащихся, в частности, из-за «необоснованного использования ненормативной лексики и наготы, а также изображения насилия и самоубийства». Другими словами, люди и местные органы власти приводят те же аргументы, которые я слышал в детстве, поддерживая запреты книг. В частности, они подчеркивают необходимость усиления родительского контроля, неуместность обсуждения сексуальности и опасность дебатов о расе. Те же пагубные последствия, что я видел в Египте, я вижу и здесь: запрет книг ослабляет демократический процесс и препятствует тому, чтобы общество стало менее толерантным и сплоченным.